26 мая на 80-м году жизни ушел Алексей Сергеевич Хлебушкин

Хлебушкин Алексей Сергеевич, мастер спорта СССР, Чемпион России по буерному спорту в классе DN, Чемпион России в классе «Конрад-25». Двукратный победитель Онежской регаты и участник самой первой маршрутной гонки 1972 года. Победитель первой гонки яхтсменов-одиночек «Чичестер-Рейс» на Клязьминском водохранилище 1978 года. Участник гонки Сидней–Хобарт. С 1983 г по 2022 г руководитель Учебной Водно-Спортивной Базы "Хлебниково" МГУ им. М.В. Ломоносова, практически заново создавший базу после того, как большая часть земли яхтклуба была отдана под строительство дороги, сохранивший и проведший студенческий яхт-клуб через самые трудные времена развала СССР, рейдерских захватов и безденежья в студенческом спорте. Воспитал немало сильных спортсменов, мастеров спорта, а главное - еще больше студентов-яхтсменов, привив им любовь и уважение к водной стихии, дав им настоящую морскую практику, массу технических и организационных навыков, которые обязательно пригодятся в жизни.
В 2019-м году Алексей Сергеевич стал лауреатом национальной премии "Яхтсмен Года" в номинации "За верность парусному спорту".
Всю свою жизнь Алексей Сергеевич беззаветно и бескорыстно посвятил парусному спорту, и во многом - студенческому парусному спорту. 

Вся парусная общественность скорбит. Прощание с Хлебушкиным Алексеем состоится во вторник  30 мая в 13-00 по адресу: Николо - Архангельское кладбище ( Московский областной крематорий), ул.Окольная, д. 4 .

Ниже представляем вашему вниманию интервью Алексея Сергеевича журналу "Yachts Russia"

Беседовал Сергей Борисов

Yacht Russia: Алексей Сергеевич, и как нынешние студенты, не оставляют яхт-клуб своим вниманием?

Алексей Хлебушкин: Уже сверстаны планы, и в апреле будет, как всегда, туча народа. К июлю, как водится, останутся самые активные, самых упертые, те, кого не испугали трудности.

YR: Без них по-прежнему никак?

А.Х.: Я честно предупреждаю: да, занятия у нас бесплатные, лодки мы предоставляем, а вот дальше – это ваша забота. Флот у нас, мягко говоря, пожилой. Те же «Лучи» еще 1980 года рождения. Так что без ремонта, а то и реставрации ни одно предсезонье не обходится. У нас студенческие соревнования проходят в конце августа – сентябре, и бывает, что до конца июля ребята с лодками возятся. А ведь еще тренироваться надо, поэтому иногда на лето «Лучи» в аренду берут у Школы высшего спортивного мастерства. Но там лодку к соревнованиям не подготовишь, не те условия, а у нас своя мастерская, крыша над головой и плаз собственный. В общем, как ни крути, а поработать руками придется. И с крейсерскими яхтами ситуация схожая. Лодки принадлежат клубу, но за каждой закреплен шкипер, главным образом из профессорско-преподавательского состава, который «подписывается» под определенными обязательствами: во-первых, все расходы по содержанию яхты команда берет на себя, а во-вторых, вы участвуете в соревнованиях и берете в команду студентов и аспирантов, и даже если костяк экипажа сложился, круговорот должен быть. Конечно, все это предполагает определенные расходы, но тут уж или-или, по крайней мере со своей стороны мы делаем все, что в наших силах.

YR: Не похоже, что их у вас много.

А.Х.: Как всегда – сложности с финансированием. Вот, скажем, когда я только начинал начальствовать в яхт-клубе, у меня было 12 человек в штате (пусть и с жалкими ставками). А сейчас… Прошла очередная реформа, и штат яхт-клуба урезали до четырех человек. Я как узнал, тут же сказал, что все, пишу заявление, потому что мне только сторожей четыре человека нужно. Меня стали отговаривать: «Да что ты, прекрати!» Но я уперся, и тогда мне добавили две ставки. Так что теперь у нас «условно полный комплект»: сторожа, мой заместитель Николай Белов, мастер на все руки, он и механик, и электрик, ну и я вроде как заведующий. Понятно, что таким составом справиться со всеми вопросами нереально, поэтому часть обязанностей распределяем между ребятами, которые работают в оргсекторе. И опять же – иначе никак. Хотя так всегда было – чтобы в жизни клуба участвовать. И в парус я тоже не на все готовенькое пришел: сначала поработай, потом уж на воду.

YR: Это случилось…

А.Х.: В 1968 году. Я уже в возрасте был, то есть отслужил в армии – два года в ракетных войсках стратегического назначения. Поработал на «почтовом ящике», оттуда – в Московский энергетический институт. И вот как-то встретил знакомых мужиков, и они затащили меня в яхт-клуб «Труд». И началось! Шпаклевка, покраска, паруса… Сезон отходил на «Эмке» шкотовым, а на следующий я уже был рулевым с удостоверением, успел курсы окончить.

YR: И на чем гонялись?

А.Х.: И на катамаранах, и на «голландце». Тренеры у нас были отличные, один Борис Тейтельбаум чего стоил! Я ездил на соревнования, на ту же «Дружбу» в Одессе. Попутно крейсерские яхты стал осваивать. Хотя какие «крейсера» у нас были? В основном перестроенные «Драконы» и «пятерки»: наращивали борта, ставили рубки… На таких яхтах и уходили москвичи в «дальние» плавания, хотя они и впрямь были дальними – на Ладогу, на Онегу, на Белое море. А в 1972 году была организована по-настоящему большая гонка – 100-мильная, от Петрозаводска на север и назад. Так начиналась Онежская регата, я в ней много раз участвовал. Потом эта регата стала главным событием сезона – и роскошным зрелищем: все озеро в спинакерах. Как-то 62 «четвертака» собрались, со всех краев.

YR: По популярности с ней разве что Кубок Балтики мог сравниться.

А.Х.: И там бывал. На «Палладе». Это большой двухмачтовый кеч, построенный в «Труде» по проекту Николая Владимировича Григорьева, ученого, автора книг по парусному спорту, конструктора с огромным опытом, он еще «Ерша» спроектировал. Капитанил на нем Петя Шарманов, но как-то и где-то проштрафился, и «Паллада» осталась на берегу. Пришли мы с ребятами к руководству и говорим: «Простаивает лодка, отдайте ее нам для участия в Кубке Балтики». И отдали, благо к тому времени я уже имел диплом яхтенного капитана, а в активе было несколько выходов на Онегу, где все у меня получалось. Вот на этой «Палладе» мы на Балтику и отправились. Там больше сотни яхт собралось, и среди них очень много новых, польской поставки, некоторые вообще с английскими парусами. Над нами посмеивались: мол, архаика, куда вам тягаться. А мы взяли да и выиграли один из этапов. Это был фурор! Был там один эстонец, зашел к нам и все удивлялся: «Ну вы даете, моряки с Москвы-реки». Ну мы ему, конечно, налили, чтобы он не так расстраивался.

YR: Выходит, все у вас было хорошо, а вы тем не менее ушли из «Труда».

А.Х.: Сманили меня. Тогда в московские клубы стали поступать польские «Конрады-25», мне пообещали лодку, и я ушел.

YR: Сдержали «студенты» слово?

А.Х.: Получил я лодку. Тогда флот активно пополнялся: два «Картера» купили, еще «Конрад-45»… А потом Владимир Михайлович Репин с кафедры математики, тоже яхтсмен, «подрядил» в начальники. «Ты же активный, – говорит. – Так давай! Берись! Раскручивайся! Поможем…» Подумал я, подумал и ушел из инженеров. Хотя знал, что меня ждет.

YR: Явно не синекура.

А.Х.: У нас отторгли территорию под строительство мостового перехода через Клязьминское водохранилище. Огромную, 6 гектаров. Посулили, что выделят новый участок. И дали… болото. Я как глянул, так и сказал: «Ничего у нас не выйдет. Канализации нет, электричества нет, подхода с воды нет, нужны дноуглубительные работы, и построить ничего толком не дадут, потому что водоохранная зона». Сказать-то сказал, но что уж теперь, коли влип? Три с половиной года я угробил на то, чтобы получить землеотвод. В некоторые мытищинские конторы с вечера приходилось очередь занимать, чтобы очередную бумажку с печатью и подписью получить. Между тем на наш клочок без конца являлись комиссии и задавали очень неприятные вопросы: кто разрешил вам причал строить, да что вы здесь вообще делаете? Потому что работы у нас велись и проект был от Гипроречтранса, хороший проект. «Живыми» деньгами университет нам не помогал, но спасало то, что в его структуре был ремонтно-строительный трест МГУ, а при нем хозрасчетные организации. Вот одна из таких организаций и стала нам все обустраивать, всем материалы тоже через них шли. Начали с причала, потом поставили эллинг, построили мастерскую, восстановили элетроподстанцию. Платежки проходили задним числом.

YR: Чревато это.

А.Х.: Неприятности позже начались. И крупные. Когда все разваливаться началось, вслед за Союзом. Стало нечем платить за аренду «Буревестнику», который объединял больше 20 вузовских секций. Появились какие-то скользкие товарищи, которые с удовольствием взяли на себя все послегоночные мероприятия – с пивом, с сосисками… И вроде бы все так гладко было, что мы расслабились. А они этим воспользовались и начали продвигать в руководство своих людей. На самом деле им была нужна наша территория! Нас спасло то, что земля у нас была надлежащим образом оформлена, я же потом вновь эти адовы круги прошел, после перехода на кадастровый учет, еще несколько лет на это убил. Им бы отступиться, но уж больно заманчиво было отхватить все и сразу. И тогда на меня поступил донос. В центральную бухгалтерию МГУ прислали такие бумаги, что мне прямо сказали: пара лет тебе, парень, светит, и этот как минимум. Был собран ректорат, на котором объявили, что, мол, так и так, деньги разбазарены, ничего не сделано, и вообще все очень плохо. И тут на мое счастье появляется проректор Сергей Федорович Минаев, опоздал он к началу заседания. Спрашивает: «Что тут происходит?» Ему говорят: «Да вот Хлебушкину срок отвешивают». Тут он и взорвался: «Как это где деньги? Вы съездите и посмотрите. Там болото было, а сейчас территория отсыпана, асфальт, электричество, эллинг, причал, студенты занимаются – есть где и есть на чем».

YR: В общем, отстали от вас.

А.Х.: Не сразу, наступление на разных фронтах велось. Был я в гонке на Средиземном море, а тут звонок от сторожа: мол, пришли какие-то люди, бумаги показывают, говорят, что теперь это их земля. Вернувшись в Москву, стал я разбираться. Оказалось, эти рейдеры каким-то образом оформили на себя нашу землю под тем предлогом, что у нас тут пустырь, все заброшено и запущено, а они готовы территорию облагородить, только разрешение дайте. Нет, я не могу сказать, что все у нас блестело. На все нужны деньги, а я даже старые бытовки списать не мог, не на что на свалку вывезти. Я пытался найти спонсоров, инвесторов. И нашел-таки человека, который готов был вложиться по-крупному. Но руководство на его условия – 49 лет аренды – не согласилось: договор можем заключить только на время полномочий ректора. Ясно, что при таких ограничениях никто свои деньги вкладывать не будет.

YR: Так как же вы от рейдеров отбились?

А.Х.: Пришел я к мытищинцам и сказал: «Почему нарушаете? МГУ в федеральном подчинении, как республика какая или Москва-столица, и земля под яхт-клубом тоже «федеральная», а вы ею как хотите распоряжаетесь. Да это же подсудное дело!» И все мои договоры – на стол. Заволновались они, а тут и другие люди вмешались, повыше их. Короче, начались разборки, и всем этим мытищинским товарищам надавали по башке. Вот так было.

YR: Но ведь так не бывает, чтобы все одним цветом – сплошь белым или только черным. В те годы перед нашими яхтсменами распахнулись все моря...

А.Х.: Это верно. Тогда появились первые российские регаты в греческих водах, в турецких… Участвовал в них и я в качестве шкипера. Зимой проводил занятия с будущими участниками регаты, а в апреле – за границу и в море. Руководство мое из МГУ против этого не возражало, я же ездил в счет отпуска, придраться было не к чему. А так и интересно, и подзаработать можно было.

YR: А как вы оказались участником гонки Сидней–Хобарт?

А.Х.: Мы были второй российской командой, принявшей участие в этой гонке, заслуга же в этом была яхтсмена и бизнесмена Александра Копалина. Сначала это у него было скорее развлечением, но как-то на Балтике на яхте «Вера» мы попали в жуткий шторм. И его так укачало, что краше в гроб кладут. И тогда наш шкипер Виктор Минаев усадил его за штурвал – «Рули!» – и прошло совсем немного времени, и больной ожил! Потому что нет лучшего средства от морской болезни, чем порученное тебе ответственное дело. От Швеции до Питера мы долетели за 54 часа! Копалину такой экстрим понравился, и мы приняли участие в нескольких соревнованиях на Балтике и в Мармарисе. А потом всплыла идея принять участие в гонке Сидней–Хобарт. В команду вошли Андрей Арбузов, Юра Фирсов, Владимир Самохвалов, Копалин, капитаном шел Виктор Минаев, ну и я баковым. В Сиднее нам подыскали лодку класса SYDNEY 38. С нами пошли еще четыре австралийца. Всего на старт вышли 75 яхт самых различных классов, а до финиша добрались 56. Гонка была ужасная по сложности. Яхта взлетала на десятки метров вверх, а потом падала вниз. Мы шли первыми и с большим отрывом, но совсем недалеко от финиша попали в штилевой мешок, в результате соперники нас догнали. В своей группе мы финишировали вторыми, а по пересчету оказались пятыми. Обидно, могли быть первыми, но все равно впечатлений на всю жизнь. Особенно как мы обходили два огромных смерча.

YR: Алексей Сергеевич, о таких приключениях новичкам вашего клуба рассказываете?

А.Х.: А как же, пусть знают. А среди тех, что раньше у нас занимались, многие и сами могут всякого порассказать. Вон, Андрей Невзоров, он со мной еще на Онежскую регату ходил, у него теперь кругосветка за плечами. Сейчас ко второй готовится, новую лодку строит. Или близнецы Сергей и Юрий Болотины с яхты «Морская звезда», мастера спорта, профессора МГУ, а яхт-клуб для них все так же дом родной. А Виктория Веселова по-прежнему ходит на «Шалуне». Многие в парусе остались.

YR: Вашу страсть к буерам они тоже разделяют?

А.Х.: Не все. Меня-то они покорили еще в «Труде». Были у нас и «Монотипы XV», и даже 12-метровики. Потом появились буера DN, мы их сразу пять штук построили. Можно сказать, раскачали ситуацию, и через несколько лет на старт выходило уже до 30 буеров. Мы набирались опыта, хотя до закоперщиков в этом деле – прибалтов – нам было далеко. Когда я участвовал в чемпионате мира в Санкт-Петербурге, то с ходу попал в «золотой флот», но о призах даже не мечтал, там такие киты были, куда мне до них! Я ведь еще много лет в ШВСМ буеристов тренировал, но потом ушел, не могу же я разорваться, все-таки восьмой десяток.

YR: Стойкости вам возраст не убавил.

А.Х.: Это все парус. Никто лучше эликсира молодости не придумал.